Урок - пресс-конференция с импрессионистами

Дополнительные материалы к уроку (ресурсы сети Интернет)

Ведущий:
Весной 1874 года группа художников, чьи картины вот уже много лет отвергались официальным парижским Салоном, устроила собственную выставку в центре Парижа, на углу бульвара Капуцинок и улицы Дону. Устроителями выставки стали семеро малоизвестных живописцев. Вот их имена: Клод Моне, Огюст Ренуар, Камиль Писсарро, Альфред Сислей, Эдгар Дега, Поль Сезанн, Берта Моризо. Кто эти люди? В чем заключалась сущность их творчества? На эти вопросы вы можете получить ответы сегодня, на пресс-конференции. Позвольте представить вам участников нашей встречи: Клод Моне, Эдуард Мане, Эдгар Дега, Камиль Писсарро, Огюст Ренуар, Альфред Сислей.

Журналист:
На первой выставке вас "окрестили" импрессионистами. Что послужило этому?

Клод Моне: Непосредственным поводом к такому "изобретению" послужило название одной моей картины "Впечатление. Восход солнца". По-французски слово "впечатление" - impression. Вот критик сатирического журнала "Шаривари" Луи Леруа и воспользовался этим словом, назвав свою статью "Выставка импрессионистов". Так слово импрессионизм стало ходовым.

Журналист: Почему именно "впечатление", что под этим вы подразумевали ?

Камиль Писсарро: Вся наша работа- это работа на пленэре. Выйдя на улицу навстречу свету и воздуху, художник попадает в ситуацию, полностью отличающуюся от условий мастерской. Здесь исчезают четкие контуры, цвет постоянно меняется, следовательно, можно изобразить лишь мгновенно возникшие впечатления о цвете и форме предмета. Вот это мгновение, впечатление мы и запечатлеваем.

Журналист: Господин Мане, Ваши картины "Завтрак на траве" и "Олимпия" вызвали бурный резонанс и отнюдь не положительный. Ими осталась недовольна публика, ведь обе эти картины- воспоминание о классических традициях Ажорджоне и Тициана? И мотив "ню" не нов.

Эдуард Мане: Необязательно быть знатоком живописи, чтобы чувствовать в этом традиционном мотиве "ню" ту острую нотку современности, которая и создала моей картине совсем иной контекст. В обнаженных фигурах идеальные образы. А я в "Олимпии" показал не идеальный образ женской красоты, а современный портрет. В "Завтраке на траве" я изобразил в непривычной для публики живописной манере одетых молодых людей и обнаженных женщин, соединив таким образом далекие вещи: наготу-символ классической красоты, и черные сюртуки - принадлежность современности. У посетителей салона это вызвало негодование.

Журналист: Чем же, по-вашему, отличается Ваш метод живописи от предшествующего?

Альфред Сислей: Мы отказались от смешанных цветов, начали писать чистыми красками, густо нанося их отдельными мазками. Нужный тон достигается оптическим смешением красок во время созерцания картины.

Клод Моне: Мы разложили зрительные представления о хорошо знакомых всем предметах вроде солнца, неба, деревьев на их составные части, на первичные молекулы, красочные пятна с тем, чтобы самое художественное восприятие картины их вновь воссоздавало, сам зритель вовлекался бы в создание художественного образа.

Журналист: Господин Моне, Ваши картины наполнены светом и воздухом. Как Вы этого достигаете?

Клод Моне: Мне приходится несколько раз писать один и тот же мотив, ибо меня интересуют эффекты освещения различного времени суток или разных времен года в сочетании с изображаемым предметом.

Журналист: Какова тематика ваших работ, господин Дега?

Эдгар Дега: В основном это изображение будней театра, в частности балета и ипподрома. Иногда это перемежается с изображением женщины за туалетом и сцен труда - прачек, гладильщиц, модисток.

Журналист: Господин Моне, Вы - пейзажист. Что Вас привлекает в природе?

Клод Моне: В первую очередь солнце, трепет его лучей, пронизывающих воздух, многообразие оттенков, которые они придают небу. Облакам, деревьям или цветам.

Журналист: Господин Дега, а почему Вы любите писать балет?

Эдгар Дега: Меня называют живописцем танцовщиц. Не понимают, что танцовщицы послужили мне предлогом писать красивые ткани и передавать движение.

Журналист: Господин Ренуар! Вы часто пишите портреты детей. Это "Мадемуазель Ирен", "Габриэль и Жан", "Клод Ренуар" и другие. Мы знаем, что в античности дети не привлекали особого внимания: амуры служили лишь спутниками богини. На Востоке дети - это милые, смешные уродцы. Впоследствии детям долгое время придавали черты взрослых. Почему Вы обращаетесь к этой теме, чем Ваши дети отличаются от предыдущих и что Вы пытаетесь передать в этих образах?

Огюст Ренуар: Наверное, следуя призывам Жан Жака Руссо вникнуть в детский мир и понять его. Взрослыми станут все, а стать ребенком никто уже не сможет. Поэтому я хочу показать, как прекрасно изобразить ребенка, как ребенка, а не как взрослого. Я хочу показать, как милы, наивны и обаятельны дети, как задорно поблескивают их глаза, мягко сияет кожа, блестят золотистые кудри. Я пытаюсь передать красоту юного лица: и обаяние хорошенькой девушки, и прелесть младенчества, и уловить изменчивое выражение лица ребенка, готового в любую минуту отвлечься от утомительного позирования.

Журналист: Господин Ренуар, какой, на Ваш взгляд, должна быть картина?

Огюст Ренуар: Она должна быть приятной, веселой и красивой! В жизни и так много тяжелого, чтобы еще это изображать.

Журналист: Как же Вам удается сообщить своим портретам приглядный облик?

Огюст Ренуар: Цветом. Я пытаюсь извлечь чистые красочные созвучия из самых скромных мотивов - вроде оттеняющего белизну кожи темного веера или удачно подобранной ленты.

Журналист: Господа художники, каждый из вас обращается к теме современного города. Расскажите, как вы подходите к этой теме, какие моьивы вас привлекают?

Эдуар Моне: Почему ни публика, ни критики не поняли нас? Потому что все сюжеты, всех героев мы берем из современности. Франция переживает период промышленного роста, развивается железная дорога, меняется облик Парижа, и мы пытаемся все эти новшества показать. Я попытался показать современный город через своих героев. Возьмите картину "Бар в Фоли- Бержер": Девушка стоит за стойкой, глядя на вас, а в зеркале позади нее отражается весь бар с массой людей и фантастическим блеском. Но публике не понравилась картина, так как героиней стала опять-таки особа "низшего круга".

Эдгар Дега: Я в современности остановил свой выбор на прачках и танцовщицах, так как именно они поставляют для современного художника наиболее живописные женские модели.

Клод Моне: У меня есть серия картин "Вокзал Сен-Лоран", где запечатлены на полотне мгновения изменчивого освещения в одном и том же месте: облака пара, клубящиеся в пространстве вокзала,окружавшие паровозы и людей.

Камиль Писсарро: Город- это часть любимой страны, земля, где стоят дома, живут люди, где улицы, бульвары и площади заполнены шумной и пестрой толпой, экипажами и каретами, мерцанием света и тени. поэтому многие мои картины посвящены парижским улицам, среде как сфере существования человека "Бульвар Монмарт ночью", "Площадь французского театра".

Журналист: Считаете ли вы, господа художники, что "открыли" такую сторону мира, которую до вас почти не замечли другие художники?

Эдуар Мане: Да, конечно. До нас художники воспроизводили предметы, тела, объемы как нести постоянное, устойчивое. Мы же обратили внимание на изменчивость солнечнго света, красочный покров предметов, мерцание воздушной среды, едва уловимые краски.

Клод Моне: Прежде художники передовали листву деревьев одной и той же зеленой краской. Мы же писали их в бесконечном разнообрзии тонко подмеченных оттенков, меняющихся в зависимости от освещения в разное время дня.

Эдгар Дега: Обращение к изменчивому и происходящему в окружающем мире сочетается у нас со своими личными впечатлениямии настроением.

Журналист: Значит, говорить о том. что вв точно придерживаетесь метода, который вы сами и создали, будет не верным? Что же не подходит под "импрессионизм" у каждого из вас в вашем понимании?

Огюст Ренуар: Наверное, мои композиции, которые тщательно обдуманы, в них чаще всего нет элемента случайности, который иак характерен для импрессионизма в целом.

Эдгар Дега: Я никогда не обращался к пейзажи, хотя именно здесь и возник художественный метод импрессионизма. В моих картинах нет той трепетной воздушной дымки, окружавшей предметы, которая присутствует во всех чисто импрессионистских вещах.

Эдуард Мане: Я никогда не отказывался от широкого мазка, от обобщенной реалистической характеристики и сохранял синтетичность формы и цельность передаваемых характеров. Я никогда не препорировал, не разлогал, не расстворял предметы в световохдушной среде.

Журналист: О композиции. Господин Дега, вы, как и господин Моне, "срезаете" краями картин предметы и людей. Это и в "Голубых танцовщицах" и "на репетиции". Не кажется ли вам. что вы создаете почву для объявления вас в не умении различать желаемое в полотне, уложиться в формат картины?

Эдгар Дега: Может вам так и покозалось, но для меня это осознанная необходимость. Я ведь показываю жизнь а движении, часть живого, стремящегося потока. А "условленное мгновение" в рамки картины не поместить.

Журналист: Господа ходожники, не могли бы вы обобщить то, о чем сейчас говорилось, ответив на вопрос:в чем же сущность импрессионизма?

Альфред Сислей: Мы стремились передать в своих произведениях непосредственное впечатление от окружающей среды.

Эдуард Мане: Прежле всего, от современного города с его подвижностью, импульсивностью, разнообразной жизнью.

Камиль Писсаро: Свои впечатления пытались воплотить на полотне, создав живописными средствами иллюзию света и воздуха, иллюзию световоздушной среды.

Огюст Ренуар: Мы старались писать чистым светом, не смешивая его на палитре и используя оптическое восприятие глаза, Сливающего на оприделенном расстоянии раздельные мазки в живописный образ.

Клод Моне: Мы стремились быть максимально приближенными к тому, как тот или иной предмет человек видит в натуре, а человек видит его всегда во всем сложном взаимодействии со световоздушной средой.

Ведущий: Наша пресс-конференция подошла к концу. Благодарю всех за работу.