Размер - 59K

Голубкова Елена, 11 класс. История души человеческой хотя бы и самой мерзкой души едва ли не любопытнее истории целого народа. М.Ю. Лермонтов. Не один только сюжет важен для читателя, но и некоторое знание человеческой психологии... Ф.М. Достоевский.

Федор Михайлович Достоевский. Его произведения любимы и читаемы во всем мире. В чем же секрет такого успеха? Прежде всего в неистощимой, бескорыстной любви к людям, стремлении постичь тайну человеческой души, помочь ей избавиться от пороков, очиститься, выдержать все испытания судьбы. Только любовь способна, по мнению Достоевского, спасти мир от ненависти и зла, вернуть отнятую надежду увидеть "рай" на земле, а не на небе. "Любите все создание божие, и целое, и каждую песчинку. Каждый листик, каждый луч божий любите. Любите животных, любите растения, любите всякую вещь".

Разве не актуальны сегодня призывы Достоевского? Что же означает любить ближних "деятельно и неустанно" в его творчестве?

У каждого свой Достоевский. Смысл его произведений становится более понятным, если внимательно присмотреться к его творческой индивидуальности. Федор Михайлович широко известен во всем мире как величайший мастер психологизма.

Что же такое психологизм?

Л.С. Выготский в своей статье "Психология искусства"¹ дает такое определение этому явлению: "Психологизм - это достаточно полное, подробное и глубокое изображение чувств, мыслей и переживаний литературного персонажа с помощью специфических средств художественной литературы." Русская классическая литература достигла высочайших вершин в изображении внутреннего мира человека. И самый яркий писатель-психолог XIX столетия - Ф.М. Достоевский.

Читать его трудно, но в то же время очень интересно. В его произведениях меня всегда поражало то, как писатель, кажется, не имеющий ничего общего со своим героем так уверенно, реально показывает внутреннее состояние его, самые сокровенные мысли и чувства. Так какими же приемами и способами психологического изображения пользуется Федор Михайлович, чтобы добиться такого результата?

Главный прием Достоевского-психолога - выбор формы произведения. Очень оригинальная она в "Двойнике" - второй повести Федора Михайловича, написанной им в 1845 году. Это произведение было принято далеко не всеми современниками, да и потомками писателя, но сам он относился к повести очень серьезно и уже будучи прославленным, отзывался об идее "Двойника", как о самой серьезной из своих идей, "Производившихся им за его долгую литературную деятельность. Так вот, форма повести "Двойник" - исповедь. В энциклопедическом словаре ей дается такое определение²: "Исповедь - покаяние, таинство: раскрытие своих грехов и получение дальнейшего прощения."

Как же Достоевский добивается того, чтобы произведение носило форму исповеди? Рассказ автора и рассказ героя не отделены в "Двойнике" резкой гранью. "Автор рассказывает приключения своего героя от себя, - писал Белинский об этой повести, - но совершенно его языком и понятиями." В произведении чувствуется как бы волна одного речевого потока, которая без всяких преград переносит читателя из повествования в душу героя, а из нее - снова к внешним событиям. Рассказчик как бы перевоплощается в свой персонаж, сливается с ним. Наверное, этим писатель достигает такой правдивости всех противоречий, парадоксов, закоулков и зигзагов описываемого им психологического мира.

Достоевский измеряет бег событий в своей "Петербургской поэме" часами, а иногда минутами, причем течение времени строго отмечается им. Время- тоже немаловажная деталь в психологическом изображении у Федора Михайловича.Все события в "Двойнике" развивались четверо суток. Развязка наступила на пятый день. Повесть начинаеется "без малого в восемь часов утра". В полночь главный герой Голядкин уже изгнан из квартиры статского советника Берендеева. Н а следуйщий день, в восемь часов утра, он возобновляет борьбу за свои права (так ему кажеться). В четыре часа, после службы, он приходит к себе с Голядкиным - вторым. Беседа их длиться три или четыре часа. В восемь часов утра следующего дня начинается новый виток действий... Два часа ожидает Голядкин во дворе дома, в котором жил Ослуфий Иванович Берендеев, где и застиг его конец - карета для отправки умалишеенных.

Итак всего четверо суток... и сколько событий! Мне кажеться, что такая краткость времени нужна автору, что бы создать еще большую напряженность сюжета. а также его цельность.

Описание ненастной, неприятной погоды создает определенную психологическую атмосферу, атмосферу предельного психологического напряжения, часто страдания, душевной муки. Душевное состояние героя сопоставляется с описанием погоды. Она иногда расшифровывает, иногда только лишь намекает на состояние души героя. Очень важно, что она служит созданию определенного настроения у читателя. Вот, например, описания Петербурга: "Ночь была ужасная, ноябрьская,-мокрая, туманная, дождливая, снежливая, чреватая флюсами, насморками, лихорадками, жабами, горячками всех возможных родов и сортов - одним словом, всеми дарами петербургского ноября. Ветер выл в опустелых улицах, вздымая выше колец черную воду Фонтанки и задорно потрагивая тощие фонари набережной, которые в свою очередь вторили его завываниям тоненьким, пронзительным скрипом, что составляло бесконечный, пискливый, дребезжащий концерт, весьма знакомый каждому петербургскому жителю..."

Невольно приходит в голову мысль: разве в такой обстановке может происходить что-то светлое, хорошее, радостное? Оно и не происходит.

Вот в этом же абзаце описание внутреннего мира Голядкина. Этой ночью "Голякин был убит, - убит вполне , в полном смысле слова, и если сохранил в настоящую минуту способность бежать, то единственно по какому-то чуду, по чуду, которому он сам, наконец, верить отказывался." Вот еще один яркий пример: "К довершению всех неприятностей погода была ужаснейшая."

Следующий психологический прием, используемый Достоевским - введение двойника в повествование. Двойник - Воплощение определенной стороны того, кто раздваивается. Раздвоение персонажа, двойничество навсегда осталось у Федора Михайловича излюбленным методом раскрытия сокровенной сущности героя. Двойник Голядкина - такая же стертая пошлая личность,как и сам герой. Их биографии совпадают. Но расстроенное воображение Голядкина сосредотачивает в двойнике свои собственные устремления и желания, свою мечту об успехе.

Голядкин - младший - тот же Голядкин - старший, только успевающий. Все, о чем мечтает один, кдается второму. Сложная жизненная тактика, продумываемая главным героем, реализуется его двойником: "А мы с тобой, Яша, будем хитрить и с своей стороны , и носы им утрем," - мечтает Голядкин - старший. - "Это ведь и хорошо отчасти, что я так интригую и с своей стороны подкопы веду," - хвалит он себя, давая департаментскому служителю гривенник. Но старший хитрит и интригует неумело, трусливо и нелепо. Зато то, что не выходит у Голядкина - старшего, совершенно удается Голядкину -младшему. Он умеет вовремя сказать нужное слово начальнику, перемолвиться еще с кое с кем, с одним полюбезничать, с другим пофамильярничать, показать твердость характера, подмаслить и польстить.

В повести "Двойник" двойник господина Голядкина служит не только ддля сюжета, но и очень ярко показывает подсознание героя. Сны и видения тоже открывают читателю сокровенную сущность персонажа. Голядкину грезится, что "находится он в одной перкрасной компаниии", что он" отличился в отношении любезности и остроумия,, что все его полюбили, что очень приятно было господину Голядкину, что все ему тдали первенство и что, наконец, сам господин Голядкин с приятностью прослушал, как хозяин тут же, отведя в сторону кого-то из гостей, похвалил господина Голядкина..."

Вот о чем он мечтает. Это так глубоко в нем сидит, что даже вошло в сны, но вот продолжение этого же сна: "... и вдруг, ни с того ни с сего, опять явилось известное неблагонамеренностью и зверскими побуждениями лицо в виде господина Голядкина-младшего, и тут же, сразу, в один миг, одним появлением своим, Голядкин-младший разрушил все торжество и всю славу господина Голядкина-старшего, затмил собою Голядкина-старшего, втолкал в грязь Голядкина-старшего..." Дальше ему снится то, что все его отвергли, отвернулись от него.

Даже во сне главный герой не чувствует себя способным на прочные жизненные заболевания. Желанной удачи достигает не он, Голядкин-старший, а другой Голядкин - его двойник.

Раскрывая внутренний мир своего героя в снах, Достоевский стремится показать столкновение противоборствующих сил: непрестанную борьбу между сознанием и подсознанием, намерением и осуществлением этого намерения. Даже во сне Достоевский не показывает спокойного душевнрго состояния своего героя. Он рисует его в максимальном развитии, а чувства и переживания - в предельно обостренном виде. Именно этим проникпет Федор Михайлович в самые глубинные пласты человеческой психики, в возбужденном состоянии у героев Достоевского обнажается вся неисчерпаемая сложность натуры, ее бесконечная противоречивость . Это происходит как во сне ,так и на яву . Вот , например , внутренний монолог Голядкина перед дверью особняка Берендеева: " Идти или нет ? Ну , идти или нет ? Пойду ... отчегоже не пойти ? Смелому дорога везде ! " Обндежив себя таким образом , герой наш вдруг и совсем неожиданно ретировал за ширмы . " Нет , - подкмал он , - а ну как войдет кто-нибудь ? Так и есть , вошли ; чего же я зевал , когда народу небыло ? ... Не пойти ли домой ? Черти бы взяли все это ! Иду , да и только ! " ... тут господин Голядкин ... явился в танцевальную залу ... "

Этот внутреннний монолог , я полагаю , нужен Достоевскому и чтобы показать сложность натуры , и как герой занимается самоанализом , и помочь читателю глубже узнать его внутрений мир . Вот еще один пример, подтверждающий это: "...Ах ты, господи, боже мой! - и зачем я приглашал его, на какой конец я все это делал? Ведь истинно сам голову сую в петлю их воровскую, сам эту петлю свиваю. Ах , ты голова, голова! Ведь и утерпеть-то не можешь ты, чтоб не прорваться, как мальчишка какой-нибудь, канцелярист какой-нибудь, как бесчиновая дрянь какая-нибудь, тряпка, ветошка гнилая какая-нибудь, сплетник ты этакой, баба ты этакая!..."

Психологическая атмосфера в повествовании настолько сгущена и напряжена, а внимание к внутреннему миру героев настолько прочно, что это дает возможность писателю применять прием полного или частичного умалчивания о душевном состоянии героя, - как, например, в следующем случае: "... господин Голядкин проговорил все это донельзя отчетливо, ясно, с уверенностью, взвешивая слова и рассчитывая на вернейший эффект... А между тем покамест говорил это все господин Голядкин, в нем произошла какая-то странная перемена. Серые глаза его как-то странно блеснули, губы его задрожали, все мускулы, все черты лица его заходили, задвигались... подбородок запрыгал, и герой наш заплакал совсем неожиданно..."

Умалчивание применяется Достоевским именно в такие моменты, когда выявляются самые глубокие пласты психики и внутреннее состояние героя становится настолько противоречивым и сложным, смутным, что по-другому все это изобразить уже нельзя. Умалчивание намекает на неисчерпаемую глубину, тем самым еще более усиливая психологическое напряжение.

Умело используя методы психологического изображения, Достоевский достиг того, что психологизм стал уже вполне привычным для читателя, который начал искать в произведении прежде всего не внешней сюжетной привлекательности, а изображения сложных и интересных душевных состояний. Совершенное владение формами психологического изображения, а также талант писателя, поставили Федора Михайловича в один ряд с величайшими писателями всего мира. Уже более века к героям Достоевского читатели испытывают большой интерес. Немаловажную роль в этом играет и уникальный психологический стиль Федора Михайловича. И главные его черты - умение захватить читателя изображением напряженнейших душевных состояний, а также художественное освоение "двух бездн" в душе человека.

Литература.

	Выготский Л.С. "Психология искусства", М. 1986.
	Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 15 т. Т.1. "Двойник", Ленинград, "Наука", 1988.
	Есин А.Б. "Психологизм русской классической литературы", М.; "Просвещение", 1988.
	Кипротин В.Л. "Достоевский", т. I, II., М: "художественная литература", 1978.
	Советский энциклопедический словаоь. Пр. Прохоров А.М., М., 1981.